Надо.. надо написать это а то мозги просто взорвутся... я уже не могу нарисовать, так может, написать получится... СК/ИЗ #2
Labels
No Label
bug
duplicate
enhancement
help wanted
invalid
question
wontfix
No Milestone
No project
No Assignees
1 Participants
Notifications
Due Date
No due date set.
Dependencies
No dependencies set.
Reference: Ta1sAf/WhyM3#2
Loading…
Reference in New Issue
Block a user
No description provided.
Delete Branch "%!s()"
Deleting a branch is permanent. Although the deleted branch may continue to exist for a short time before it actually gets removed, it CANNOT be undone in most cases. Continue?
О.. сожги меня огнем своих волос.. утопи в глубине своих глаз... Ты прекрасна и я рад подчиниться тебе, моя Валькирия, моя царица...
Фыркнул в ответ просто, презрительно. А сам же медленно, но вспыхивая как порох жаждой обладания, прошел мимо, сметая всё на пути аурой ярости... Жёстким оскалом способный разрушить любую стену. Карпов. Страшный не видом, но самим фактом того, что он- есть.
Закатив глаза, "цокнув" мысленно языком, но с плавленым серебром жажды в крови, тая как воск в коснувшемся мимолётном пламени, прошла мимо в отдел Зимина.
Каждый день… Лёд и пламя, золото и серебро. Жажда и желание. Вместе близко, но так далеко.
... тихий звон цепей. Сбивчивое дыхание. Ожидание его. Чем зацепил он? Да кто ж знает. Не в первый же раз.
Не впервые Ирина Сергеевна шла сюда, в этот клуб. Отчаяние и невозможность освободиться от ответственности. Ни как. Дом - работа- дом- дела- дом. Ни расслабиться ни освободиться. А ещё эта жажда...
Да, сначала был Глухарёв, со всем его "хи- хи, ха- ха", милостями и обнимашками- прижимашками. Эти "цветы- подарки- милая- родная-дорогая"… Всё давало лишь временное забвение. Как с коллекционными украшениями: хочется настоящее, а нельзя. Не потому что не можешь позволить, а просто... Не для тебя это. Не доступно. Прекрасное… Оно лишь на витрине. Выставка- не более. Но ни за какие деньги его не купить. Ведь это шедевр творца. Выставочный экземпляр. Лучшее. Оно призвано манить и дразнить, искать замену, но ни когда ему не стать ни чьим. Ну как- то так… примерно.
Сколько же раз просыпалась она в объятиях Глухарёва, мечтая совсем о другом. Сколько раз прикушены были губы, чтобы вместо "Серёжа" не сказать: "Стас"...
Сколько?.. Сколько?..
Тысячи бессчётных ночей и дней горела Зимина в огне желаний, что смог бы понять только о н один и ни кто другой.
Всё чаще и чаще отказывает она Сергею в свиданиях. Всё чаще и чаще топит свою жажду в расплавленном воске свеч, капающем на спину, лёжа с завязанными глазами распятая на кровати наручниками или цепями. Она нашла свою отдушину... Нашла свои мечты. Пусть ни когда не придет сюда о н… её мечта, её жажда и желание. Е ё Карпов. Но. Завязав глаза она может хотя бы мечтать.
Так и теперь. Она наконец- то дождалась. Крепкий, жёсткий... Даже не думающий, что могут отказать: "Жди. Сейчас приду."
И она пошла ждать в полумрак вип- кабинета. Просто потому что.
Как безумный, метался он в бреду. Отчаяние рвало на части. Каждый день видеть, разговаривать... Но. Как в музее: смотри, да не трогай. Да тут и смотреть нельзя же!.. Каждый стук каблуков… Е ё походка, голос... Каждый раз, когда проходит о н а мимо кабинета что- то внутри него дёргает надеждой: а вдруг зайдёт?..
Он не умеет любить с подарками, слезами, свиданиями и букетами. Он не умеет любить с ласковыми словами и посиделкам с кино- чаем- мороженым. Он не умеет. Но. Он может согреть когда холодно. Может спасти ценой собственной жизни. Может укрыть от любой беды так, что даже тень её не коснется любимого человека. Страшный не видом, а тем что он- есть. Сильный, смертельно- опасный, стальной, кровавый и такой беззащитный внутри, в своей тайной надежде, Карпов.
Всё чаще завидев его прячутся рыжие "девочки", как бы щедро он ни платил. Всё чаще туман в голове по утрам заставляет его в разы больше давать денег, только чтобы очередная рыжая девчонка могла поправить своё здоровье. Каждый раз, даже когда он не хочет того, шрамы его любви надолго остаются в памяти и на телах "ночных бабочек".
И он тоже находит свой выход. Как бы там ни было. Чёрт с ними, с деньгами: маска скроет лицо...
Впервые в тот вечер Карпов переступает этот порог и идёт туда, где боль и насилие дарят радость и удовольствие, где нет лиц, чинов и имён, где все до рассвета безлико- равны.
Он сразу замечает её: рыжие локоны, взгляд затуманен ожиданием счастья. Она почти не пьёт и отказала уже нескольким мужчинам. Она танцует, но не похотливо и пошло, а лишь маняще зовёт за собой, обещая счастливые часы вместе... И он подошёл, притянутый магнитом ярко- рыжих прядей, так похожих на те к которым мечтает, но так и не может прикоснуться уже бессчетное количество лет.
-Жди. Сейчас приду.- прикусив её ухо, жарким шепотом..
И он пришёл. И она ждала.
Карпов стоял и раздумывал.
Странно, но он чувствовал легкую неуверенность. Так непривычно, что не надо держать себя в руках. И ни кто не узнает его... Ни кому нет дела до того, кто и что он такое.
Здесь можно найти себя с н е й, с его Ириной, с его мечтой и желанием.
Да, пусть это не е ё огненно- рыжие волосы льются медью по его рукам. Пусть не е ё он будет сегодня обнимать, и не о н а узнает как сильно он может любить. Но если закрыть глаза... Она, его о н а... Его Ира будет с ним.
Зимина не сомневалась в своем выборе. Впервые. Что-то в том мужчине зацепило её. Что- то такое, что делало его похожим на Карпова...
**_Как хотелось бы ей чтобы рядом был о н.. её Стас..
Но такого не будет. Что ему делать здесь? Тому, кому не нужны чувства и кто может купить себе любовь. Так зачем же ему она?.. Ведь он ненавидит её... Каждое слово сочится ядом, каждый взгляд дышит звериной яростью._**
Да и не смотрит Карпов толком на Зимину давно уже. Взгляд при встрече отводит и лишь зубы сжимает покрепче. Видимо, чтобы не нагрубить: она же начальница всё- таки.
А так бы хотелось чтобы это е г о руки завязали её глаза, е г о пальцы зарылись ей в волосы, чтобы схватить, оттянуть назад голову...
*
Пелена отпустила и Карпов молча смотрит на измученную им девушку, на располосованную хлыстом мраморную спину, на слезы, капающие на пол... Протянув руку, медленно водит пальцами по багровым полосам, ухмыляется, слегка придавливая рубцы, заставляя несчастную девушку вздрагивать и кусать губы от боли.
Ты прекрасна... Ты так прекрасна... Как же много хотел бы я сказать тебе, признаться... Я хотел бы быть с тобой одним целым, вечно... Но всё что я могу: разорвать тебя, смять, уничтожить... Я не умею по- другому рассказать тебе про любовь.
Она не кричит уже… даже шепотом не просит остановиться, повиснув в полуобмороке под потолком. Опустошение, которое приносит боль, постепенно проходит... Но не сменяется, как обычно покоем. Зимину трясёт не от боли... Этот странный, молчаливый мужчина не просто делает больно. Он дарит ей- то именно, чего она ждала. Каждый удар, каждая искра, каждая полоса- памятью о той ночи, когда наконец- то её мечта исполнилась. Ирине в этот раз не надо ни чего говорить, ни чего делать, намекать… Незнакомец чувствует её, угадывая малейшую смену настроения, натянув струны желания до звона, так и не дав им сорваться. Он раскрывает её изнутри такую, какой она сама себя не знала ещё; она покоряясь его желаниям, одновременно делает всё что хочет, чего боялась раньше.
Как я хочу, чтобы т ы знал меня такой... хочу быть связанной тобой.. с тобой.. Раствори меня без остатка в себе, я хочу умирать и рождаться вновь, на острие твоей жажды...
Одновременно, еле слышно:
Обессиленный, прижимает её к себе. Зверь внутри урчит довольно и сыто.
Карпов борется с желанием узнать, кто она... но так было бы не интересно. И тогда повинуясь последнему порыву безумия, он словно в отчаянии поставил метку на тонком запястье- изо всех сил прикусил нежную женскую кожу, оставляя на ней след своих острых зубов.
Зимина даже не вскрикнув, медленно закрыла глаза, провалившись в сон...
Стас осторожно укрыв незнакомку тонким покрывалом, поднялся с кровати, собрался и вышел, на прощание попросив не тревожить даму в первой комнате слева, пока сама не проснётся; свою просьбу подкрепляет основательной пачкой купюр.
Телефон Зиминой разрывает на части от звонков: все потеряли начальство. Кое- как отговорившись температурой и больным сорванным горлом, еле отделавшись от назойливой глухарёвской заботливости, Ирина стоит напротив зеркала, в ужасе рассматривая себя.
На ней нет живого места: полосы, полосы... страшные ноющие рубцы. Всё тело болит так, что невозможно вдохнуть без ощущения что вот- вот она рассыплется на части.
И ещё этот укус на запястье... Скорее всего, останется шрам. Как неприятно. Будет сложно скрыть такое под одеждой... Ну да ничего, что- нибудь придумаю.
Зимина морщится. Она никогда не заходит так далеко, чтобы на теле оставались серьезные следы. Но то что было вчера... Воспоминания жаром катятся по телу, заставляя прижаться лбом к холодному стеклу зеркала… и разом исчезают. Остаётся только щемящая тоска в груди. Слёзы навернулись на глаза и нет ни сил ни желания прятать их.
Зимина тихо оседает на пол, и как девочка обхватив плечи руками бессильно рыдает от тоски смертельной обиды: ведь у них со Стасом ни когда ни чего не было, нет и не будет.
Почему?.. Почему не ты?.. Я стала бы всем для тебя: твоей жизнью, твоей кровью, твоим сердцем… Но ты не придёшь никогда…
Равнодушно- пустая после отъезда Сашки к матери, квартира молчит и баюкает женщину вакуумом одиночества, тенями под потолком… Одиночество смотрит на неё, улыбается и тянет руки из ножниц, что режут бинты, из зеркала ванной, где рыжая в слезах кое- как сооружает себе повязки и примочки на спину.
У Ирины нет сил уже ждать и надеяться, что однажды Карпов всё же придёт к ней опять. У Ирины нет сил уже провожать Стаса взглядом. У Ирины нет сил уже плакать в подушку и ненавидеть себя за неправильный выбор: за Глухарёва.